После всего, что было, он пытался оставить свою прежнюю жизнь позади. Декстер Морган — бывший судмедэксперт и серийный убийца с собственным моральным кодексом — давно ушёл из полиции Майами. Он пытался забыть. Забыл скальпели, кровь, пластиковые плёнки и ночные охоты. Пытался быть обычным человеком, даже если понятие "нормальности" всегда оставалось для него чем-то чужим. Он научился жить тихо: без следов, без боли, без напоминаний о своём Тёмном Пассажире. Но прошлое — упрямая штука. Оно не уходит, даже если ты выбрасываешь все улики. Оно возвращается. Иногда в виде тревожного сна, иногда — в виде нового преступления, пугающе знакомого по стилю. В этот раз — это был не сон.
В городе начали исчезать люди. Без видимых причин, без связей между жертвами. Просто — исчезли. А потом появились тела. Обезображенные, выложенные по определённому узору, словно кто-то хотел, чтобы это увидели, чтобы кто-то понял. Декстер смотрел на новости с холодным вниманием, нащупывая знакомые детали. Он не хотел возвращаться, но что-то в этих убийствах было личным. Словно невидимая рука вытягивала его из добровольного изгнания. Полиция билась в темноте, а у Декстера было ощущение, будто всё это — послание. Не просто к кому-то. А к нему. Кто-то знал, кем он был. Кто-то играл с ним. Кто-то вызывал его на охоту. И Декстер понял: скрываться больше нельзя. Город тонет в крови, и он — единственный, кто может найти этого нового хищника.
Вернувшись в Майами, Декстер вновь надел маску. Улыбка. Вежливость. Привычная отстранённость. Он снова начал наблюдать, изучать, анализировать. Его внутренний демон — тот самый Тёмный Пассажир — дышал с облегчением. Наконец-то. Но теперь всё иначе. Это не просто игра в возмездие. Это личная война. В каждом преступлении Декстер видит искажение собственного почерка, словно убийца пытается быть «новым Декстером». И это пугает его больше, чем он готов признать. Он начал с того, чтобы остановить зло. Но теперь он сам стал частью чего-то большего. И чем глубже он копает, тем страшнее становится. Потому что, возможно, он сам породил то, с чем теперь должен бороться. И, может быть, на этот раз он уже не охотник — а жертва.
